1.Имя, фамилия, прозвище:
Джокер|Joker.
Частое обращение - «шут», «клоун», «скоморох», время от времени с присказкой «несчастный» или «тупой».

2. Принадлежность:
1. Духи Астрала.
2. Карточная Семья.

3. Прописка, профессия:
Официально - живёт во владениях Карточной Семьи. Фактически – разве что один чёрт знает где его искать на самом деле.
Покровитель азартных игр и удачливости игроков.

4. Пол, возраст, знак Зодиака:
Пол: Мужской.
Возраст: Несколько веков. Если точнее - около шести или семи. Выглядит по-разному, от 15 лет до 25, но не старше. Той внешности, которую Джокер принимает чаще всего, 20 лет.
Знак Зодиака: Не известен.

5. Внешний вид:
Домашнее животное:
Отсутствует.
Имущество:
Чаще всего – только колода карт.
Облик:
Джокер, персонаж неопределённого возраста, потому что одни рисуют его на карте совсем молоденьким пажом, другие – парнем неизвестных лет. Но настоящий он всё же имеет любимое обличье. Двадцатилетний молодой человек с чистым, безбородым лицом, с довольно резкими и притом чёткими, буквально выточенными чертами, на котором читаются наглость, дерзость, насмешка. Нужно сказать, это ему подходит, карте, не имеющей постоянной масти и сегодня выступающей на стороне одних, завтра – других, а послезавтра – третьих, а иногда – за все четыре стороны за один вечер. Волосы короткие, взъерошенные, непослушные, жёсткие, чёрные. Того же цвета – лукавые глаза, ум в которых почти всегда прикрыт непробиваемой пеленой нарочитой, напускной дурашливости. Ресницы настолько пушисты и длинны, что некогда в определённом обществе могли бы вызвать зависть юных особ женского пола. Зато в бровях ничего такого нет, они резки и вычерчены грубо, двумя почти совсем прямыми тёмными мазками. Подчёркнуты и губы, что создаёт впечатление, будто рот вообще чуть больше чем надо, а сами они будто бы намазаны какого-то мрачного тона помадой, а может – хорошо запёкшейся кровью, хотя это абсолютно ни к чему – такие от природы. Кроме того, чуть больше, чем следует, выделены скулы. Зубов традиционное количество - 32, все целые и вполне здоровые. Нос прямой, нормального (по крайней мере, по отношению к пропорциям лица не кажущегося слишком большим или чрезмерно маленьким) размера.
У Джокера аристократически очерчены линии шеи, в которой изящество вновь достигло небольшого уклона в женственность, но это не особенно заметно, особенно для людей, которые привыкли не разглядывать человека, а воспринимать его сразу всего целиком.
Цвет его кожи обычно совсем белый – как у чистого снега или неисписанной бумаги. Зато можно передёрнуться от вида покрасневших из-за постоянного недосыпа, вызванного злоупотреблением бессонницей, белками глаз, даром что на самом деле дух. Суть не влияет на особенности внешнего вида телесной оболочки, по крайней мере, в его случае. Несмотря на то, что Джокер управляет им, духу приходится считаться кое с какими правилами физиологии. И то хорошо, что на таких, как он, они действуют в значительно (больше, чем наполовину) урезанном составе.
Теперь перейдём к рукам. По чистым, без мозолей или натёртостей, ладоням заметно, что этот человек вряд ли занимается какой-либо тяжёлой физической деятельностью - по крайней мере, не регулярно, так, изредка, под настроение. Несмотря на то, что длинные пальцы духа Фортуны можно назвать тонкими, их хватку расцепить не так-то просто. Пожалуй, это удастся только с мясом.
"Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей..." - это как раз про таких как Джокер. Ногти у него всегда длинные, крепкие и ухоженные. А нередко ещё и накрашенные, под цвет пёстрого одеяния. То есть в золотистый, алый или серебряный. Наверно, можно счесть их за его дополнительное оружие.
Телосложение - худощавый, но отнюдь не тощий. Достаточно неплохо тренирован в плане физического развития, но особенно не выделяется. Так что - не "дохлый", но и не качок. Татуировки и всё подобное им на теле отсутствуют. Любой рисунок, нанесённый на кожу, напоминает Джокеру клеймо или печать, а то и другое его раздражает, и он никогда не позволит "обезобразить" себя подобным образом. Шрамов, к счастью, тоже не имеется.
Обычный рост Джокера – 178 сантиметров. Собственный вес, как у духа, отсутствует, Джокер может придавать себе тяжесть до 60 килограмм включительно. Собственно законы физики на Джокера не действуют, он способен взлетать в воздух и зависать там в любом положении, шагать по воде и бродить по потолку вниз головой. Это подтверждает, что его внешняя оболочка – не более чем видимый облик, который Джокер по желанию придаёт себе, и поддержание этого стоит некоторых усилий. Он – дух, лишь притворяющийся человеком.
Руки и ноги Джокера, когда он перемещается быстро, подчас кажутся несоразмерно с телом худыми и длинными, возможно – это своеобразный эффект, создаваемый и подчёркиваемый костюмом и манерой двигаться.
Улыбка изменчивого духа карточной Фортуны ни к чему не обязывает, и вообще непонятно – то ли он восхищается тем, на кого смотрит, то ли мысленно издевается над ним на все лады, то ли вообще размышляет о чём-то своём и такой довольный исключительно из-за этого. В движениях его сквозят затаённые тоска и жажда дикого азарта, адреналина, скорости и смертельной опасности, а также презрение ко всякому, кто покажется Джокеру натурой низменной, приземлённой, лишённой романтики.
Тембр голоса ближе всего к глубокому баритону. А вот интонация может быть совершенно любой, когда выходит из бесцветного равнодушия.
Как и все астральные духи, Джокер обладает тёмно-фиолетовой кровью, которая, истекая из раны, обращается в дымок и испаряется. Когда он сильно выходит из себя, цвет радужки его глаз становится тоже тяжёлым фиолетовым, и такого же цвета разряды энергии, похожие на электрические, охватывают всё тело. К тому же меняется цвет кожи, становясь тёмно-серым и несколько неестественным, с оттенком металла. Волосы на голове встают дыбом. С одеждой же происходит то же, что обычно случается, когда человек оказывается на ветру, только в данном случае направление этого дуновения идёт изнутри Джокера наружу, вовне его тела.
Джокер любит закладывать в карманы большие пальцы рук, иногда при этом что-нибудь непринуждённо насвистывая. Хуже всего, когда это происходит в момент ожидания кем-то ответа от него или необходимости принять спешное решение.
Нервничая, имеет привычку перебирать колоду карт, либо играть с какой-то одной картой. Только по этому признаку и можно понять, что Джокер волнуется, что ему не по себе. В конечном счёте совсем испортит её, обратив в потрёпанное, полуразорванное нечто. Но карту не выкинет, а устроит ей благородную кремацию, заставив самовозгореться и обратиться в пепел, который развеется по ветру. Выражение лица у Джокера в такие моменты примечательно – сосредоточено, серьёзно, даже немного печально, ни дать ни взять прощается с добрым товарищем.
Одежда:
То, что описано ниже, Джокер носит исключительно после своего переезда на Кромку. Не непременно всегда, но таков его любимый костюм. До того он старался одеваться как среднестатистический горожанин, подстраиваясь под вкус той или иной эпохи разных стран и наций.
Обычно это бросающееся в глаза своей яркостью и замысловатостью шутовское одеяние. Как правило, оно двухцветное, это золотой и алый. Пуговицы серебряные, либо с маленькими звёздочками, либо с чередующимися значками всех четырёх карточных мастей. Необязательным атрибутом является роскошный плащ, с одной стороны золотой, с другой – алый. Плащ этот является тканью только по внешнему виду и на самом деле представляет собой дополнительную защиту, хотя и не очень высокого уровня, отклоняющую лишь атаки низкого и среднего уровня. На голову нередко напялен, притом как-нибудь криво, косо, набекрень, даже тогда, когда, казалось бы, это по определению абсолютно неосуществимо, остроконечный колпак с серебряными же бубенцами (иногда у колпака две, а то и более, верхушки). Обувь – замысловатые ботинки на довольно толстой подошве с острыми, загнутыми кверху носками, также с бубенцами на концах. Вообще, они, эти бубенцы, часто встречаются в его гардеробе – на рукавах или воротнике (когда таковой имеется). Ещё иногда носит в правом ухе серьгу в виде серебряного бубенчика поменьше, на короткой тонкой цепочке, свисающего на середину расстояния от мочки уха до плеча, а может – даже чуть меньше.
Несмотря на то, что одет всегда опрятно и ненавидит какую бы то ни было грязь, особенно на дорогой, - и это, между прочим, заметно, и хорошая материя, и качественный пошив (несмотря на то, что одежда Джокера – его собственная часть, выглядит она настоящей), и общая роскошь, пусть иногда и вычурная чрезмерно, - одежде своей, в ней присутствует какая-то небрежность. Возможно, дело в кривой посадке колпака или в том, что носки ботинок гнутся так, что кажется – они надеты наоборот, хотя, на самом деле, они всего лишь так специально устроены. А может, из-за того, что порой кажется, будто левый рукав порван, хотя это тоже сделано нарочно, тем, кто кроил этот костюм (иначе говоря, опять же самим Джокером). Или же из-за того, что верхняя одежда его на груди постоянно расстёгнута на две пуговицы, и края ткани загнуты так, как им нравится.

6. Характер:
Общее описание:
Жизненный принцип Джокера: «Стать дураком мне здесь пришлось, хотя я вижу всех насквозь… Искренне прошу, смейтесь надо мной, если это вам поможет… Да, я с виду шут, но в душе король, и никто как я не может!». Ну и, само собой понятно, наглость для него – счастье не второе, но первое.
То здесь, то там, со всеми и ни с кем, одиночка без цели в жизни, прошлого и будущего – вот каким предстаёт Джокер тем, кто пытается узнать его. Этот парень абсолютно согласен с постулатом лорда Генри: «Единственный способ избавиться от искушения – уступить ему.» Он совершенно искренне клянется в горячей любви, чтобы уже наутро позабыть обо всех своих словах. И, вообще говоря, считает, что агапэ, высокая и вечная степень любви, существует для слабых людей, которые не могут ничего другого. Он и в дружбе клянется – он, вообще не верящий в её существование. Он лжёт не из удовольствия, а потому, что ему безразлично мнение других на свой счёт, пускай чужаки не спрашивают такого, в чём он вынужден будет соврать, считая, что так будет лучше и спокойнее для всех.
Он кажется абсолютно равнодушным к страданиям других – по крайней мере, тех, кто об этом громко голосит. Более того – не знающий пощады язык записного шута, которому дозволено в ядовитой форме преподносить самую горькую правду, будет жалить их даже больнее, чем кого-либо другого. Не терпит тех, кто клянчит и пресмыкается перед сильнейшими, жалуется на судьбу и преувеличивает свои беды и лишения. Зато истинно страждущим Джокер может послужить истинной и весьма деятельной опорой – только вот горе всякому, кто об этом прознает. Добрые дела это странное существо творит так, будто занимается невесть каким грязным, мерзким и постыдным делом, скрываясь, будто низкий преступник в ночи, и досадуя, когда его в чём-то подобном уличают. Джокер стыдится таких проявлений своей натуры, будто бы ненавидит всё, что делает его похожим на человека. Впрочем, так оно и есть. Поступая как смертные, даже если речь идёт о лучших из них, а не о худших, он ощущает презрение и отвращение к самому себе.
Можно ли вообще назвать его добрым? По-настоящему злым и дурным – совершенно точно нет. Но роль, которую он привык разыгрывать год за годом, въелась в кровь и плоть, а неприятная, карикатурная маска приросла к коже. Так что уже сам чёрт не разберёт, где в Джокере правда, а где – обман. Он и сам не всегда это понимает, потому что подоплёкой одних мыслей и чувств нередко являются совершенно другие, даже вовсе противоположные. Бесчестие и благородство странно перемешались в нём, совсем как перетасованные в колоде карты.
Семью, как ни странно, любит. Хотя и мотивирует это как «помощь убогим и ущербным», притом в лицо им никогда не скажет такого, будет достаточно мило улыбаться и всячески хитрить.
Джокер не чужд романтики, но какой-то декадентской, в стиле «накрась ресницы губной помадой, а губы – лаком для волос, ты будешь мёртвая принцесса, а я – твой верный пёс». Он без ума от чёрных роз, и, подарив ему такую, без единого слова, молча и значительно улыбаясь, подобно ему самому, можно снискать его расположение. Это – пароль в его мир, полный опасных грёз и несбыточных по причине своей высокой требовательности желаний. А желает он всего, что когда-либо хотел человек. Отказ для него – как команда «Фас!» для собаки, он уж точно не отступится от своего, особенно если отпор ему оказали жёсткий и уверенный.
Джокер терпелив – но только в одном. Ему не важно, сколько времени уйдёт на дело, если оно должно быть выполнено хорошо. Также не любит спешить с выводами ни по каким вопросам, не имеет значения, насколько они важны. В остальном же – горяч, беспечен и порывист. Легко выходит из себя. А вообще – он может поступать бесчестно и подло, если это требуется ему ради достижения поставленной перед собой цели. А также и опрометчиво – если не заставит себя в последний миг притормозить и «не гнать коней в глухую ночь».
Лжец весьма искусный, хотя иногда выстраивает схемы обмана столь сложные, что вовсе завирается.
Джокеру жизненно необходима какая-то деятельность. Праздность для него подобна самой смерти.
Никогда не просит прощения. А, если и извинится, то прозвучит это таким княжеско-барским одолжением, что всякий, даже тот, кто по жизни спокоен как удав, возжелает лишь послать его с этим никому не нужным снисхождением кое в какое неоригинальное место. Джокер вообще горд. Даже, пожалуй, чересчур. Обратится к кому-то с просьбой он, наверно, не иначе как под пыткой, и то не факт, потому что под пыткой он бы лишь издевался над палачом.
Джокер слишком упрям, чтобы сдаться, даже когда ситуация заведомо проигрышная. Другое дело, что он в таковую не сунется – однако, мало ли как складываются порой жизненные обстоятельства. С его ослиным упорством не сладишь, так что он будет рваться вперёд, пока его тело не развеют в пыль.
Вспыльчив, а также злопамятен. Но сорваться позволяет себе, только когда наверняка знает, что останется безнаказанным. Обычно же это – неумолимая мстительная тень, которой враг будет принуждён бояться до конца своей жизни. Джокер не успокоится, пока сперва не разрушит всё, что дорого тому, кого он ненавидит, а потом не уничтожит и его самого.
Драчлив. Никогда не пройдёт мимо круто заваренной потасовки, даже если его там «не любят и не ждут».
Склонен к театральности, обожает устраивать сцены и спектакли. На пустом месте и из ничего. По каждому поводу. И любое творимое им действо, любую постановку склонен изо всех сил стараться довести до высшего идеала. Идеала в понимании Джокера, разумеется. Причём трагедия у него обращается в комедию, а комедия – в трагедию, в итоге же любой жанр неизбежно перетекает в бесконечный фарс. И Джокер будет смеяться от всей души, заливисто и чисто, хотя на самом деле ему будет ни капли не смешно, душа зайдётся в крике от того, что пустоту снова ничем не удалось заполнить, то, что манило надеждой, оказалось очередной фальшивкой.
В бою он не сойдёт с той линии проведения сражения, которую избрал для себя, в повседневности может вступить с оппонентом в холодную войну слов и взглядов, жестов и мимики. Сказать, что такие баталии привлекают его даже больше открытой битвы, означает ничего не сказать – он получает от них истинное удовольствие.
Несмотря на то, что Джокер вообще неприхотлив и способен существовать в самых спартанских условиях, он никогда не откажется от комфорта, если есть возможность его иметь. А изредка он становится капризен и привередлив, и тогда его не устраивает ровным счётом ничего. Он может выдавать длинные монологи, в которых обстоятельно пояснит, почему желает как можно более скорого и по возможности более ужасного Конца Света, почему мир так настоятельно требует переделки и что в нём неправильно, и ещё много всего другого, что личности приземлённые могли бы назвать "философскими бреднями". При этом нередко приходит либо к парадоксальным (особенно если учесть его своеобразные воззрения), либо к взаимоисключающим выводам..
Ненавидит балы, званые обеды на большое количество приглашённых и вообще любые собрания народа, обычные ли это люди или какие-нибудь маги – для Джокера значения не имеет. Он выше того, чтобы бродить вместе со стадом. К тому же настолько невнимательно и свысока относится ко всей этой публике, что порой путает имена и лица, что иногда принимают за придурь, издевательство или тупоумие. Джокер вообще не выносит всякую толпу. Она действует его натуре одиночки на нервы. Но покажет он это только очень хитро и завуалировано, разыграв целую постановку, где им в его сознании будут отведены самые незавидные роли, в которых он как следует позабавится над ними, несмотря на то, что внешне всё может казаться наоборот. «Позёров ищет взгляд – держитесь, господа! Вам мат!» А, поскольку его везде принимают за безобидного в принципе, хотя и любящего поострить на довольно опасные темы шута и насмешника, никому и в голову не приходит, насколько он на самом деле полон самого ужасного яда.
Джокеру нравится ночь и темнота, потому что они расковывают фантазию и освобождают. День – для серой массы, ночь – для индивидуальностей. Он обожает гулять в тёмное время суток, гулять, радуясь отсутствию вечно спешащего стада, обременённого постоянными проблемами.
О раскаянии. Джокер никогда не жалеет ни о чём, что сотворил. Ну, почти никогда. Но иногда, это выглядит как внезапный приступ какой-то странной болезни, он начинает буквально ломать самого себя изнутри, угрызениями, половина из которых нелогична или беспочвенна, а вторая половина – гипертрофирована. В итоге он приходит к тому, что на свете нет существа хуже и гаже его, и в такие моменты с удовольствием покончил бы с собой, если бы была такая возможность.
Любимые цвета Джокера: чёрный, фиолетовый и зелёный. Но одевается при этом почему-то только в яркие цвета. Возможно - это как-то влияет на его поведение и настроение. В самом деле, расфуфыренным как попугай и разукрашенным пёстрыми тонами не особенно ударишься в депрессию, а, если и выйдет так, это настолько не подойдёт уже успевшему стать для всех привычным образу, что все, пожалуй, решат, что он снова разыгрывает чью-нибудь роль, вроде короля Лира или принца Гамлета.
Взгляды на мир/отношения:
Презрение – вот основная черта его натуры. Презрение и отрицание мира. Всё пошлое, обыденное, бытовое, однообразное, приземлённое для этого существа – как ножом по горлу. Джокер не верит в дружбу, потому что кинжал в спину получить не желает. Он не верит в любовь, потому что женская верность и честь для него – пустые звуки, этих он считает действительно слабыми, жалкими созданиями, которые так и жаждут заполучить какое бы то ни было сердце любого представителя мужского пола, чтобы беспощадно играть им и в итоге разбить. Впрочем, о мужчинах Джокер мнения не лучшего, считает их беспутными прожигателями жизни либо «напомаженными филистерами», этакими якобы благодетельными ханжами, коих терпеть не может. Поэтому он обожает унижать игроков, завлекая их серией небольших и средних побед, чтобы в итоге ударить в самое сердце великим поражением. Ненавидит пошлых, развращённых сволочей, не выносит моральных отморозков. Да, с его точки зрения, мир, полный грязи и равнодушия – не только к прохожим на улице, но даже к ближним, презрения, открытого или тайного, ко всем, кто преуспел менее, не так даровит или над кем получается властвовать, стяжательства и жадности, скупости и ханжества, предательства и лукавства, лжи и лицемерия, жестокости и самооправданий, склок и разврата, пьянства и прозябания, непонимания каждого каждым и одиночества духовного, не достоин снисхождения и пощады. Терпеть не может вампиров. Как расу. Был бы рад, если б их истребили всем скопом сразу. «Эти твари», по его мнению, жизни не заслуживают. Слишком уж самовлюблённые, и, чем сильнее становятся, тем более начинают полагать, что всё в мире создано для их мимолётной утехи. Схожее отношение и к некромантам, но всё же в сравнении с той степенью ненависти и отвращения, что к вампирам, даже близко не сравнится. Эти просто раздражают, не более, и то только тогда, когда уж слишком явно начинают наглеть.
Тому, кто очень уж примется допекать Джокера моралью, он выдаст нечто в духе: «Не суйся в мою тьму, и я не обрушу её на тебя …». То же самое будет, если затрагивать тему его прошлого и пытаться выяснять, каким таким образом он дошёл до нынешнего своего душевного состояния. Кстати говоря, за последнее может и пришибить, если не вовсе убить.
По вероисповеданию и политическим взглядам Джокер абсолютный пофигист.
Страхи, мечты, цели в жизни: Боится, пожалуй, остаться в абсолютном одиночестве. Целей в жизни нет – разве что месть. И та больше по привычке.

7. Биография:
Джокер, как и все духи, никогда не рождался в обычном смысле слова. Он возник, когда в мире появились игральные карты, когда понадобился кто-то, кто будет их хранителем, блюстителем воли изменчивой Фортуны. Этим кем-то и стал Джокер. Никто из тех, кто уже был, не подходил на сию роль, хотя нет, даже не так. Когда возникает что-то новое – покровитель тоже должен быть молодым и свежим. Тем более – такая азартная игра. Здесь годился только тот, у кого кровь кипит.
Описать Астрал Джокер не смог бы, разве что как-нибудь вроде «это было бытие несуществующее, пребывающее в бесконечности вне пространства». Но реально представить себе, что кроется за такими словами, может лишь тот, кто сам испытал подобное, кто видел Астрал своими глазами. Хотя, ни одна телесная, человеческая оболочка там не выдержит и секунды. Лишь разум некоторых представителей магического сословия, предсказателей и ясновидцев, ненадолго способен задержаться там.
И вот, нововозникший дух начал странствовать по карточным столам, по умам и душам людей – и нашёл там свалку и бардак. Алчность, пьянство, похоть владели этими примитивными созданиями. Гнев, ненависть и отвращение заполнили всё существо духа Астрала, который явился изначально для того, чтобы помогать им. Только помогать, а не увлекать в омут. Впрочем, Джокер довольно быстро сообразил, что такие сильные эмоции ни к чему, ими всеми можно легко управлять, строя те и другие комбинации и получая от этого удовольствие. В самом деле, для него стало профессией завлечь человека в свои сети, сделать зависимым от прямоугольничков твёрдой разрисованной бумаги, чтобы раскатать в пух и прах, разорить, пустить по миру. Они, не способные сами остановиться, прекратить пагубную игру, один за другим низвергались во тьму. Мир казался злым и несправедливым, люди – ограниченными и легкомысленными, не думающими о чужих бедах и редко когда уделяющими время воспитанию собственной нравственности, которая, согласно прививавшейся им же самим с их раннего детства христианской морали, будет их единственным оправдательным аргументом после смерти.
Он имел странную особенность – присутствовать сразу везде, где шла игра. И, одновременно с этим, мог принять свою физическую оболочку и на время притвориться человеком. Образы всех игроков мира не причиняли дискомфорта его сознанию, потому что оно отличалось от человеческого, и одна его часть легко и просто мыслила как нормальный человек, в то время как другая осуществляла жеребьёвки Фортуны и решала, кому побеждать, а кому проигрывать. Со временем в его ведение перешли рулетка и прочие азартные игры, замешанные на удаче.
Впрочем, Джокер не утратил свои стыд и совесть. Почти всегда он всеми силами старался отвадить молодых, неиспорченных юношей и девушек. И, когда это ему удавалось – радовался как ребёнок, и тогда его даже начинало влечь на другие добрые дела. Он был готов побрататься со всем миром в подобные моменты. Молодой был – относительно, разумеется, ему тогда не успели наскучить человеческие лица, только много позже он перестал видеть эту разницу между юными и старыми, непорочными и гнилыми натурой. А всё – из-за одного довольно печального случая. Со временем Джокер научился насмехаться и над этим, над собой тогдашним, над глупыми привязанностями, которым малодушно позволил тогда руководить собой. Наверно, потому, что он, пусть хоть сто раз дух, - а и духи тоже испытывают эмоции, - слишком долго пробыл среди людей, это не может не сказываться, даже если с виду никакого влияния не имеет. Да и тогда он ещё мог гореть, он ещё не совершил всего того, из-за чего впоследствии порядочно опустел внутренне и опустился.
Тот человек был пожилым и, собственно, ничем не выделялся среди других. Джокер играл с ним, как с другими – то вручая в руки выигрыш, то снова отнимая. И так продолжалось довольно долго, пока один раз не… Одним словом, за стариком отцом явилась его дочь. Кажется, Юлия. Если это вообще важно… Да, Юлия. Совсем ещё дитя, она сунулась в вертеп игроков, чтобы вернуть домой родителя. Такая милая, робкая, хрупкая, прелестная, наивная, пугавшаяся других людей, и игравших, и просто торчавших там, их лиц, на которых читался сперва обыкновенный интерес, а почти сразу после – явно проступали фантазии на тему того, что можно было бы получить от «знакомства» с такой девушкой. Джокер даже пожалел в тот момент, что является невидимым духом, их физиономии так и напрашивались на то, чтобы в них впечатался его кулак – но менять ничего пока что не собирался, хотя и мог. Слишком много вопросов сейчас вызвало бы его появление из ниоткуда, а уйти в тёмное место он не мог, даже на минуту, казалось – вот лишь отведи взгляд от этого ангела, этой лучшей из когда-либо виденных им девушек, и либо она исчезнет, либо с ней случится беда. Так что, оставаясь незримым, он слушал, как она уговаривает отца бросить всё это «греховное дело» и идти домой, а тот отвечает:
-Ступай, Юлия, ступай, это место совсем не по тебе, а уж я сам как-нибудь управлюсь… Ты уж поверь мне, милая моя…
-Отец, на улице уже темно, мне страшно идти одной… - молила она.
И такой разговор продолжался и продолжался, а Джокер, между тем, всё же не выдержав, скользнул в глубокую тень ближайшего неосвещённого коридора, где принял наиболее цивилизованный из возможных для него обликов. Он почти ничем не отличался от обычного горожанина. И вот, когда девушка, глотая слёзы и почти ничего не видя, побрела к выходу, он осторожно взял её под руку и вывел прочь, даже не взглянув на все эти физиономии вокруг. Они заставляли его выходить из себя, и Джокер точно кому-нибудь как следует дал бы по роже. Но с ним была она, и её присутствие удивительным образом умиротворяло и успокаивало. Что ему до жалких свиней, когда ангел нуждается в помощи и поддержке.
Они проговорили довольно долго. Юлия впустила его в дом – несмотря на то, что у Джокера на самом деле могли быть и плохие намерения, кажется, ей было всё равно. Она стала почти бесчувственной из-за боли и страданий. Постоянной боли, в которой жила эта хрупкая девушка. Совсем одна, в мире, где у неё нет ничего надёжного. Она была обручена – с человеком, которого почти не знала, по каким-то соображениям отца, но тот порвал с ней, когда они потеряли будущность. Это произошло, когда у отца обнаружилось что-то такое, что не позволяло ему больше работать. Поначалу на эту тему она не распространялась, говоря уклончиво. Юлия пыталась зарабатывать сама – вышивала и несколько раз давала уроки музыки, но её вид, молодость и явная бедность не внушали особого доверия, так что в репетиторстве проку особого не было. И так далее, и так далее. Джокера тронула даже не история, а дрожащий, прерывающийся голос несчастной рассказчицы. Как странно, что даже бессмертный дух способен на жалость.
-Скажи мне, ты хочешь ли что-нибудь по-настоящему? – задал он ей наконец тот вопрос, который вертелся на языке во всё то время, пока она завершала своё повествование.
Она сверкнула глазами и на удивление твёрдо проговорила:
-Может быть, чтобы он проигрался. Когда ему нечего станет терять, он не сможет играть и снова станет нормальным человеком. Всё ведь из-за этой страсти… Он начал этим заниматься, ещё когда имел работу… А потом она его увлекла так, что он… Наверно, решил, что игра способна заменить настоящий заработок…
Если может духу стать стыдно, то в тот миг приключился именно такой случай. Впрочем, не мог же он знать всё и про всех. Не мог и не должен был. Все они виноваты сами. Но она! В чём виновна она! Вдруг увидел Джокер всю подлость того, что являлось не работой – сутью его. Разрушитель семей, губитель судеб. Сбивающий людей с пути и играющий ими, а ведь они – живые, и у них кто-то есть, те, кто с трепетом ожидает домой. Он - проклятый навеки нести это бремя. Джокер едва не упал на колени перед этим ангелом – он, вечный беззаботный дух, перед человеческой девушкой. Едва не взмолился простить его прегрешения и отпустить их, это бремя, очистить, и тогда у него хватит сил отказаться от своего долга – и исчезнуть, пусть, так будет даже лучше. Но не сказал. Лишь губы дрогнули в усмешке с привкусом горечи. Горящие чёрные глаза его на миг столкнулись с её зелёными и сразу же скользнули мимо.
-Вам, наверно, пора? – неуверенно спросила она, и он понял – его не выпроваживают, просто чувствуют, что ему необходимо побыть одному.
Так оно и оказалось.
На другой день Джокер начал выполнять её просьбу, которую воспринял не иначе как повеление свыше. Ещё за пять дней он довёл отца Юлии до того, что тот проиграл и последнюю ставку. Кажется, какую-то драгоценную картину, доставшуюся в наследство и сбережённую как последнее достояние некогда славного рода, воспоминание о былом. Они отправились домой к Юлии с её отцом, чтобы осуществить передачу – тот человек выказал желание получить эту картину сразу. Джокер, подслушивавший не из праздного любопытства – из желания чем-то помочь неполной этой и несчастливой семье, начал понимать, о чём идёт речь. Накануне девушка рассказала о ней и даже показала – там была изображена прекрасная юная леди с венком из роз, сидящая на роскошном поле, выглядящим, по словам Юлии, «совсем как райское», в чудесных цветах, в легчайшем белом платье, которое имело такие рукава и композиция была составлена так, будто те – обвивающие незнакомку крылья. А вокруг головы двусмысленное освещение создало некое подобие нимба. Он ещё заявил, что Юлия на месте этой дамы смотрелась бы намного красивее. Юлия сказала, что эту картину у них до сих пор безуспешно пытается купить один человек, и платит уже впятеро больше той цены, которую им предлагал кто бы то ни было раньше.
И вот. Ангельская душа не верила, что отец дойдёт до того, чтобы продать и это чудо. Джокер немного опечалился, но решил, что вернёт ей эту картину потом, любым способом. Вот только…
Кто мог ожидать, что именно в этот вечер она будет похищена! Тем самым человеком. Как астральный дух, Джокер смог уловить остаточный след его мотивов. Тот догадывался, что однажды отец Юлии дойдёт до такого шага, и хотел, чтобы, раз уж картина всё равно не останется в доме, лучше уж пусть попадёт к нему. Девушка лежала в коридоре на пути в прихожую в глубоком обмороке, из которого её не сразу удалось вывести. К счастью, с ней ничего не случилось. Впрочем… Мужчина, которому проиграли картину, сказал с высокомерной усмешечкой:
-Раз картины нет, Вы обязаны отдать мне что-то равнозначное. Помнится, несколько часов назад Вы уверяли, что она – бесценна? Тогда… - и он так выразительно глянул на Юлию, что этот знак поняли все, включая саму девушку.
Джокера опять никто не видел. И отлично. Он зашёл за спину этому презренному созданию, решившему, что человеком можно заплатить за вещь, и мрачно прошептал тому в правое ухо:
-Ну, её ты не получишь…
Но тот будто не услышал. А ведь обычно людей от такого брала оторопь. Правда, этим обычно баловались молоденькие духи, едва увидевшие большой мир. А, тем временем, и отец сам вступился за дочь. Негодяю быстро надоели эти споры, и он, оскалившись в невероятной усмешке, выдал резким, глумливым тоном:
-Ну, вы сами напросились, глупый старик и маленькая распутница!
В ужасе Джокер увидел блеснувшие во рту этого монстра клыки. Вампирские клыки. Это был смертный приговор отцу Юлии, но зато её саму, казалось бы, удалось спасти. Если бы вампир оказался высшим, астральный дух против него ничего не смог бы, даже не сумел бы убежать, потому что кровососы быстрее. А так – пока тот на пару секунд отвлёкся на «старика», Джокер оказался на его пути, решив, что уж лучше пускай окажется разорван в клочья и отправится в Астрал, чем будет смотреть, как её убьют. Увы, тогда он ещё не понимал, что вампиру только этого и нужно, ради того он и затевал по сути не нужную ему аферу с портретом. Застрявший в Реальном Мире без настоящих развлечений, вынужденный не проявлять себя, вурдалак уже стал терять себя от скуки. Даже не бой как таковой ему был нужен, хотя это, без сомнения, могло развлечь, а провокация Джокера на противостояние. Тот был первым волшебным существом из встреченных в Реальном Мире, где, кстати говоря, магических созданий вообще мало и они тщательно скрываются, которое могло бы представить собой хотя бы кратковременное развлечение. А очень тоскливо никогда не проявлять свою истинную сущность, разве что в своеобразных «пирушках», которые кровосос устраивал для себя, смакуя «эликсир жизни» из артерий несчастных жертв.
Но не будем углубляться в психологию существа, имеющего лишь косвенное отношение к тому, о ком идёт этот рассказ. Вернёмся к тому, что произошло.
-Стань видимым, маленький безмозглый дух, я всё равно чую тебя… - пренебрежительно позвал вампир.
-Ну, как скажешь… - с холодной яростью в голосе отозвался Джокер, проявляясь в одной из самых ужасных ипостасей своих. Совершенно выходец из Ада с веером полыхающих фиолетово-чёрным пламенем карт в правой руке, - Беги отсюда, - понизив голос, обратился он к Юлии.
-Ей никуда не деться из этой комнаты. Разве ты не видишь моего барьера? – насмешливо поинтересовался вампир.
И действительно. По всем стыкам в комнате, стен с полом, потолком и друг с другом протянулись тонкие, слегка вибрирующие, светящиеся голубые линии, окно же и входную дверь в комнату, хотя и распахнутую, они очертили ярче всего.
Магия высшего вампира – молодой дух не помнил точно, кем они там бывают, но знал, что таким даром владеют только очень сильные вампиры. Всё-таки высший. Страшно. Да, это страшно. И не отправился прямым ходом в родной Астрал Джокер лишь потому, что вампир не относился к нему всерьёз и не более чем забавлялся всей ситуацией. А бедный дух-то выкладывался на полную катушку. От карт, втыкавшихся в тело живого мертвеца и взрывавшихся, тому ничего не делалось, вурдалак регенерировал весьма быстро. А ещё он был быстрее и физически сильнее облечённого материей духа Фортуны. Хуже всего другое. Вампир, которому уже начало прискучивать развлечение, из-за чего уже подумывал развоплотить Джокера и прикончить девицу, внезапно ретировался с демоническим смехом, заметив первым, что случилось, а Джокер… Но кто может представить себе его состояние, когда он, немного успокоившись и обернувшись, обнаружил, что в какой-то момент в кутерьме смертного боя по ошибке вогнал одну из своих карт в Юлию! Она не взорвалась почему-то, но девушке хватило. Видимо, та острым ребром своим аккурат пробила сердце. Весь свет, который оставался в нём, разом померк, и мягким покровом своим накрыло милосердное безумие, чтобы не позволить ему до конца осознать всю трагедию своей оплошности – для самого себя, конечно.
Очнулся в тюремной камере. Немного погодя, усмехаясь так, будто радовался отвратительному состоянию Джокера, один из тех людей в форме полисменов сказал, что тот шёл по улице весь в крови, шатаясь как пребывающий в сильном опьянении, неся всяческую околесицу. Что его трясло, а глаза горели и вращались так, что поначалу его приняли за самого чёрта.
Джокер тяжело вздохнул и надолго замолчал. А, когда его камеру проверили в следующий раз, в ней не обнаружили ничего, кроме валявшейся на полу игральной карты его собственной масти. Он ушёл в своё изображение. И несколько месяцев, а может – лет, не показывался оттуда. Любые попытки вызвать Джокера оттуда проваливались. И, наконец, Сказочник решил забрать его на Кромку.
Только вот явился туда уже выжженный сердцем циник.
Он не знал, любил ли Юлию, однако она была его совестью, его светочем, той силой, которая делала его лучше и чище. Всего несколько дней – зато каких! С ней оказалось удивительно легко, она никогда не укоряла его ни в чём, но самому Джокеру хотелось вести себя не как обычно, высокомерно, самоуверенно, эгоистически и отрешённо, а по-человечески. Он нуждался в ней, только-только успел это осознать, а её не стало. Навсегда не стало. Смириться с таким особенно трудно, когда ты сам – бессмертен. Её сияющие глаза никогда не сравнил бы он с изумрудами, этими мёртвыми камнями, скорее – со свежей травой на том самом чудесном лугу. Зелёный цвет с той картины был точь-в-точь таким же, как её ныне погасшие навсегда очи. И тёмно-каштановые волосы, от которых он как-то наполовину в шутку попросил её подарить ему прядь, а она только рассмеялась. Рана зажила отравленной чернотой, которая убила в Джокере всякие остатки веры и надежды.
Джокер жил во владениях Карточной Семьи, разделённых на четыре сектора, по карточным мастям. Каждым из секторов заведовал один из Королей, а Джокер поселился в домике на пограничном стыке всех четырёх земель. Как странно, что раньше он не помнил об их существовании, а ведь должен был опознать по тому моменту, когда они явились поприветствовать его при «рождении», так что возвращение в сии «родные пенаты» было похоже на состояние человека, явившегося в совершенно незнакомое место, к чужим людям, и вдруг осознавшего, что именно тут он родился и вырос, тут давние знакомые и старые друзья. Несмотря на то, что по факту это произошло в Астрале. А ещё – почему-то странное чувство, будто ему всегда их не хватало. Ему, всегда такому самодостаточному! Нереально выводило из себя. Родственники какое-то время пытались его «растормошить», однако дело это не увенчалось успехом, и тогда его попросту оставили. Что до его отношения к ним – он попросту не понимал, как можно существовать в столь узком круге интересов, невероятно ограничивая себя. Казалось бы, жизнь карточных королей и дам была расписана ими до последней фразы, когда и где её нужно произнести, и они терпеть не могли импровизировать, а у карт младше вообще не было собственного мнения, и они, скорее, дали бы себя растерзать, чем предприняли бы что-нибудь без приказа. Этих ещё можно было понять, чуть что не так – и суровое наказание следовало незамедлительно. Вся эта компания казалась Джокеру чем-то вроде стада обезьян. От высокомерия и лицемерной лжи было, как он выражался, «не продохнуть».
Единственной, кто помогал ему держаться, не терять полностью своего сходства с людьми, обратившись полностью в духа, то есть существо, мыслящее, чувствующее и живущее совсем по-иному нежели смертные, была госпожа Розабельверде. Она стала единственной, с кем Джокер становился искренним, открывал лучшее, что было в его натуре. Не тот едкий цинизм, которым обычно теперь сочились его речи, а живую, трепещущую душу создания, которое всё ещё борется за свет в себе. Всё дело в том, что она источала порывистую деятельность, не говоря о том, что каждые её жест и слово неизменно были искренними и полными позитивного настроя.
Но вот однажды, он, мрачный астральный дух, блуждал по какому-то лугу, не ведая, чей он. И стайка очаровательнейших, хоть и немного развязных девушек, окружила его со всех сторон, начала тормошить и предлагать всякие нескромные способы развеселиться. Одна предложила свести его к богу виноделия Дионису, другая сказала, что и сама не прочь составить компанию «этому пареньку». Их щебет стал ему совсем невыносим, будто трескотня сорок, и Джокер попросту рявкнул на девиц так сердито, как только мог, сверкнув на них полубезумными зрачками, и в занесённой руке появилась карта, которую он материализовал уже на автомате. Девушки с визгом припустили прочь, зато позади раздался голос:
-Зачем пугаешь ты такими нелепыми выходками моих дочерей и их прислужниц?
-Эти записные блудницы и развратницы с тягой к выпивке – твои дочери? Тогда и сама ты, как видно, порядочная… - из чувства приличия лучше опустить слово, которое вырвалось у Джокера по отношению к прекраснейшей из женщин, некогда получившей золотое яблоко из рук юного тогда ещё Париса.
-Думаешь ли, что говоришь? – повысила тон женщина, обращавшаяся к нему в королевской манере, - Не знаешь ты, видно, с какими силами связываешься. Ты – всего лишь малозначащий дух, а перед тобой богиня, которая лишит всю твою будущую Вечность остатков покоя!
-Он и так давно не ведом мне… Не ты ли, тварь, поиграла так с моей жизнью?
-Ты сам убил её. Ты, наивное дитя, был настолько глуп, что не смог сберечь мой дар…
-Да, не смог! Но зачем ты или тебе подобные вообще влезли? Мне отлично жилось без любви! – вырвалось у Джокера то, что он, возможно, не ляпнул бы, если бы немного подумал. Впрочем – вряд ли. Он был рад высказать ей это.
Таких слов эта богиня не терпела никогда.
-Иди же, и да пребудет с тобой моё проклятие! – она толкнула его кончиками пальцев в лоб, и в глазах Джокера мигом помутнело, а, когда прояснилось, Афродита, богиня любви, пропала восвояси.
С тех пор Джокер начал бредить. В каждой девушке и женщине, которая ему встречалась первой, он видел призрак Юлии, и тогда начинал их преследовать. Но, когда он добивался своего, химера рассеивалась. Но, едва он встречал другую, первую попавшуюся после «исцеления», всё повторялось вновь. Ум несчастного совсем воспалился, он не ведал успокоения ни ночью, ни днём, он искал и желал, бился в горячке собственных мечтаний, в которых ничуть не отличался от тех низменных тварей, которых презирал, даже в чём-то был хуже, а иногда видел наяву помертвевшее, бледное девичье лицо, её руки, холодные как ночь, и тогда не мог иногда даже сдержать слёз. Он был готов кинуться к палачу и молить, чтобы тот его казнил, если бы не знал, что не в силах людей полностью лишить существования духа, они смогли бы только временно изгнать его в мрачный Астрал или запереть в тюрьму, и тогда… Что ему тогда останется? Разве что пожирать самого себя в состоянии непрекращающегося безумия. Не этого ему хотелось. Но что поделать… Джокер не думал, что ему удастся найти ещё одного такого ангела, способную к любви, столь далёкой от плотской, сколь один конец Вселенной отстоит от другого, любви постоянной, нежной, деятельной. И, что хуже всего, он был абсолютно убеждён, что сам уже не сможет полюбить так, как мечтал, а «жизнь без возможности любить есть прозябание». Нашёптывая это, неотступный призрачный хор духов любви, питомцев Афродиты, звучал в его ушах каждую минуту, которую Джокер проводил в одиночестве. Его не радовала свежесть и красота природы, очарование рассвета и заката, пение птиц и музыка гениальных композиторов, даже книги, хотя он пытался забыться в чтении, уйти в те, придуманные миры. И, если говорить честно, со временем он начал считать что та любовь, возвышенная, платоническая, бывает лишь у тех, кто больше ни на что не способен.
После проклятия Афродиты Джокер имидж и сменил. Именно тогда он начал облачаться в пёстрые вычурные костюмы, дурачиться и изображать записного шута даже там, где это не требовалось. Причём критику своего поведения он воспринимать так и не научился до сих пор.
Какое-то время Джокер проблуждал по цыганским таборам. Вероятно, он успел перебрать их все. Цыганские песни и пляски, общность душ, лукавых и ничем не скованных, невыразимо очаровывали его. А, что самое важное, тут не требовалось никаких обязательств, хотелось петь – пой, хотелось драться – дерись, хотелось чего-нибудь ещё – вперёд, никто тебе не мешает. Беспечность и лёгкость отношения к жизни цыган поистине восхищали. С ними не нужно было притворяться, казаться лучше или хуже, чем он на самом деле был. Ни к чему лгать. Здесь все ценили только текущий момент, ощущения, восторгались каждой отведённой минутой. Лишь здесь ему удавалось полной грудью вдыхать воздух свободы. И наконец-то никто не говорил Джокеру, как он должен себя вести. Но этой жизни пришёл конец. Джокера поймали и велели не мнить из себя. Ибо того, кто хочет оставаться лояльным к законам Кромки, должно быть всегда можно найти по тому адресу, который у него прописан в регистрационном бланке, и обо всяких изменениях надлежит сообщать. Джокер же пропал так, что некоторые считали – он отчего-то ударился в бега, и приписывали ему такие дурные дела, что, узнай он об этом – размазал бы подлецов по стенке. Когда же шута поймали, Семья взяла его в оборот.
Кстати говоря. Джокер и без того раз двадцать семь дрался на дуэли. Одиннадцать раза – с тёмными магами, два раза – с оборотнем, а с кем остальные – и сам напрочь позабыл. Летальных исходов при этом было четыре, и три раза он сам проигрывал.
Известно, что Джокер до сих пор охотится за вампиром, по вине которому с Юлией произошёл тот несчастный случай. Дух Фортуны много лет тренировал свои возможности, чтобы иметь хоть какой-то шанс против «проклятого кровососа». Он смог узнать, что укравший картину Юлии взломщик был тёмным магом, старым знакомым того вампира, и этот тёмный маг также стал целью Джокера. Кроме уничтожения того высшего, дух поставил своей целью заполучить себе портрет. И дело тут даже не в Юлии. Просто Джокер не может смириться с тем, что в тот день совершенно определённо проиграл. Смерть той девушки была и остаётся его личной трагедией, но в ней он этих двоих не винит, однако с унижением от того, что его так провели, что им попросту поиграли и бросили, даже не взяв на себя труда добить, свыкнуться из повышенного чувства пострадавшей гордости не в состоянии. А вампир, по сути, добился своего. Ему было ни к чему в тот час убивать взятую духом Фортуны под опеку семью или отправлять Джокера в Астрал – он хотел именно преследования, хотел знать, что кто-то днём и ночью не способен ни о чём помыслить, не может спокойно сомкнуть глаз, полыхает ненавистью и отвращением к себе (из-за того, что не просто проиграл, а был так унижен). Для извращённого ума такая игра была единственной ещё доступной в скучном и обыденном Реальном Мире забавой. Вернувшись на Кромку, тот, скорее всего, попросту забыл бы о такой ерунде – как реальная угроза Джокер для него никогда не существовал.

8. Способности:
Основной профиль:
Карточная магия.
Уровень:
Нет уровня, является индивидуальной магией Духа Астрала.
Описание действия:
Как астрального духа, Джокера нельзя убить, пока в мире существует хотя бы одна азартная игра, покровителем которых он является. Впрочем, нанеся его физической оболочке несовместимые с жизнью повреждения (что довольно сложно, потому что он умеет восстанавливаться), его можно отправить в Астрал, откуда он вернётся далеко не сразу, ослабшим и с головокружением. Если его приложили очень сильно – возможна ещё и частичная амнезия, а также временная утеря контроля над своими способностями. При этом в мир из Астрала Джокер возвращается вовсе не в том же месте, откуда его туда отослали, а совершенно в любом, причём выбор не зависит от его желания.
Скорость Джокера в несколько раз превышает скорость обычного человека, зато сила от среднего уровня увеличена только вдвое, физически он слабее многих представителей других рас Кромки (например, вампиров и оборотней).
Плащ Джокера представляет собой нечто вроде защитного покрова. Алая сторона поглощает энергию удара и передаёт её Джокеру в изменённом виде, что делает его бодрее, быстрее, более ловким. Однако, если энергии будет слишком много, Джокер может пострадать, вплоть до потери сознания. Также очень сильный удар не будет поглощён плащом полностью, и тогда Джокеру достанется. Золотая же сторона отобьёт удар в сторону, наружу, при большой удаче даже может вернуть нападающему.
Шутовской колпак частично защищает Джокера от телепатии. Пробить эту защиту могут только сильнейшие в данном искусстве.
Как дух, Джокер не очень нуждается в воздухе, поэтому способен довольно продолжительное время оставаться под водой без дыхания. Тут опасность другая – вода угрожает растворить его физическую форму, обратив в нечто вроде тёмно-фиолетовой кляксы, расплывшейся по воде и способной вновь принять свой человеческий облик, только когда течение само прибьёт её к берегу.
Разумеется, в полной мере владеет арсеналом карточных фокусов.
Джокер как дух может становиться невидимым, но тогда он также неосязаем и сражаться тоже не может – оружие вместе с ним делается бесплотным и попросту проходит сквозь врага, а также и окружающие предметы. Единственное, что он способен делать в невидимости – это разговаривать с другими. Но и то только если подойдёт близко.
Степень вооружённости Джокера не ограничивается той колодой карт, которую он имеет. Он способен материализовать сколько угодно карт, силой воли во мгновение ока перенеся их откуда угодно к себе. Условие лишь одно – он должен точно представить себе место, в котором находятся эти карты. Несмотря на то, что Джокер обычно чует места, где имеются игральные карты, для того, чтобы сосредоточиться на каком-то одном из них, ему требуется высокая степень концентрации и время, пусть и относительно немного.
Джокер обладает способностью к своеобразной телепортации. Он бросает в воздух игральную карту «джокера», в которую может как бы войти, а выйдет через любую другую карту того же достоинства в ином месте. Условие – его выход никто не должен видеть, даже если этот кто-то знает о магии.
Основной боевой навык – взрывающиеся карты. По его желанию они могут обратиться в грозное оружие, наподобие, пожалуй, сюрикенов. Спустя секунду после столкновения с какой-нибудь твёрдой преградой на своём пути они взрываются.
Дымовая завеса – Джокер бросает карту, которая, взорвавшись, создаёт эффект дымовой бомбы.
Пиковый штурм – Джокер втыкает перед собой в любой материал, на котором стоит его противник, например, плиты или доски пола, карты с пиковой мастью, достоинством от двойки до десятки, и те проваливаются сквозь землю, после чего количество пик, которые были изображены на картах, суммируется, и все они остриями вверх выстреливают из земли/пола/другого материала вокруг врага и непосредственно под ним.
Пиковая стрелка – Джокер бросает перед противником туза пик, карта исчезает, а рисунок пики разрастается до плитки размером два на четыре метра, и врага, коснувшегося её верхней стороны, с огромной силой (а если точнее – так, будто врезался таран) толкает в ту сторону, куда указывает острый кончик рисунка.
Карточный двойник – из игральных карт-«джокеров» способен создать на непродолжительное время копию самого себя. Любой удар, нанесённый по двойнику, заставит его вновь обратиться в карту. Он не может думать и говорить, способен лишь швыряться взрывающимися картами, причём во всё вокруг, что двигается, включая настоящего Джокера и друг друга.
Трюк – Джокер может заставить своё тело рассыпаться картами, причём вернуться в облик человека он может, либо когда эти карты снова соберутся вместе, либо если среди них будет хоть один «джокер» - окажется вполне достаточно одной этой карты.
Защита – карточный барьер. Десятки карт увеличиваются в масштабе и шарообразной сферой накрывают Джокера либо того, кого он хочет уберечь. Барьер постоянно вращается по часовой стрелке с большой скоростью, отражая направленные в него удары. Однако, несмотря на то, что он способен отражать даже фаерболы, каждый удар болью отзывается в самом Джокере (на него как бы обрушивается уменьшенная втрое сила любого нанесённого по барьеру удара).
Бросая карты в воздух и заставляя их крепнуть и увеличиваться в размерах, Джокер может создать что-нибудь, например, лестницу, потому что карты вполне способны выдержать вес человека.

9. Другие таланты:
Шокировать окружающих.

10. Пробный пост:
Джокер смотрел и не верил своим глазам. Это пахло даже не наглостью – это пахло жаждой самоубийства. Коллективной. Да, он знал, что волколаки, низшие оборотни, часто сбиваются в стаи. И знал, что эти стаи способны на многое. Но такое – перебор даже для них. Никакого инстинкта самосохранения. Это же как нужно с голодухи обалдеть, чтобы посметь налететь на целый город. Ладно бы ещё два или три, но восемь! Странно, очень странно. Можно сказать – неправдоподобно, если бы речь шла не о Кромке. Здесь, как известно, всё бывает.
Ну и как не вовремя. Джокер любил свидания, от драк был без ума, но терпеть не мог мешать то и другое в одну кучу. По крайней мере – когда это не запланировано им самим.
«Они хоть соображают, что с ними за это будет? Мы можем вообще ничего не делать, закон укатает их под землю… Однако… Очень уж это странно… Нездешние? Или молодёжь пьяная?» - Джокеру такие были знакомы не понаслышке. Даже среди обитателей Кромки, магов, оборотней и прочих существ самого разного вида встречались такие пьяницы. Сперва нажрутся как свиньи, а потом такое вытворяют, что после, протрезвев, сами же за головушку хватаются.
Для карточного шута подобное никогда не служило оправданием непотребного поведения.
«Впрочем, какая разница, кто они такие и что с ними сделал бы суд…» - лицо Джокера приобрело столь зверское выражение, что ни один несчастный волколак из всей этой банды даже близко не смог бы с этим сравниться. При этом оно отчего-то казалось неестественным, будто вырезанным кем-то из картона, - «Достаточно, что они мешают МНЕ заниматься своими делами! Ох, не в том месте не в то время решили вы поохотиться, ребятки…» - лёгкий шаг вперёд, но почему-то он сразу оказался совсем близко от рыщущей волчьей стаи. Его, кстати, ничуть не удивляло, что это именно волки. Именно волколаки, низшие оборотни, особенно неопытные, сбиваются в стаи и грешат нелогичным, вызывающим поведением, иные, более умные их представители так себя не ведут. Да и волки обычно имеют чувство собственного достоинства, эти вряд ли являются природными. Скорее похоже, будто кто-то перекусал детишек, те быстренько перекинулись и с перепугу или от прилива гиперактивности пошли геройствовать.
-Доброй ночи, малыши. Скажите, вы играете в карты? – с самой невинной улыбкой громко поинтересовался Джокер, азартно сверкая глазами, - Не волнуйтесь, если что – я научу, - добавил он, в то время как один из оборотней, утробно рыкнув, прыгнул на него. Скользящим движением, подошедшим бы бесплотной тени, Джокер ушёл с пути волка и усмехнулся, - О, полагаю, ты хочешь! Тогда я сдаю, лови! Кстати, козырь – пики! – веер из шести карт послушно возник в правой руке Джокера, привычным движением тот метнул его в сторону напавшего первым волка. Тот попытался отпрыгнуть, но это мало помогло, потому что карты, окружив зверя со всех сторон, грянули весёлым, жизнерадостным взрывом, которого хватило бы, чтобы разнести одноэтажный дом, - Ну что такое, я же сказал ловить, разве нет? Вот так олух… – скорчил досадливую гримасу Джокер, прекрасно понимавший, что, если бы волк поймал карты своим телом, результат был бы ничуть не лучше.
«Нет, с такими точно каши не сваришь… Что за тоска, я хотел драку, я не бойню!» - удручённо думал карточный дух, вогнав ещё по паре карт в двух других волков, - Эй, жители неба… Морды бодрей, гляди веселей! Если в "дурака" вы играть не любите, могу предложить "двадцать одно"! Партию в "покер" вы вряд ли осилите, там же думать надо… - однако оборотни ничуть не прониклись таким предложением. Джокер тяжело вздохнул. Между прочим, от всей души, - Ну что такое, ребята? – почти печально взглянул на них он, - Вас ещё целых пятеро, вечеринка только началась! Ну давайте, давайте поиграем! – если учесть, что он висел сейчас вниз головой, едва касаясь носком ботинка вызванной им на роль вспомогательной площадки огромной игральной карты достоинством в туза бубей, при этом каким-то чудом не роняя с головы колпака, зрелище было отчасти даже уморительное. Волки взирали на него как на нечто потустороннее, с которым совершенно непонятно, что делать и можно ли вообще что-нибудь с ним сделать. К тому же им явно было весьма не по себе.
Джокер каким-то диким, для обычного человека практически невозможным кувырком забросил себя на верхнюю сторону карты и как ни в чём не бывало уселся на ней, свесив ноги и беспечно болтая ими.
-Какой-то необщительный вы народ… Ну, конечно, Джокер – деревенщина и неотёсанный болван, зачем с ним разговаривать… Стоять! – ловко брошенная карта обратилась в преграду на дороге одного из волков, кинувшегося было наутёк, покуда цел, да так, что он, едва-едва взявший разгон, как следует впечатался в неё, - Не уходи, побудь со мною… - пафосным жестом театрального страдальца простёр Джокер руку в сторону этого оборотня, распростёршегося на брюхе по асфальту, хотя зрачки его выдавали нечто куда менее поэтическое, а именно «Ты, тварь, к ноге и смирно, я тебя не отпускал!», - Вот так всегда, все меня бросают, я никому не нужен… - он отчётливо всхлипнул и даже промокнул рукавом глаза – и вряд ли бы кто смог разобрать в ночи, что они у него совершенно сухие, - Моё трепетное сердце жаждет тепла и общения… Ребята, если уж мамочки запретили вам брать карты в руки… Тьфу, в лапы, конечно… У меня есть ещё вариант… Как насчёт "десяти негритят"? Ох, пардон, в нашем случае пяти… Только не уходите, я прошу вас! - и вот теперь записной клоун Кромки прекратил придуриваться и показал своё истинное лицо.
Это маньяк. Или демон. Или… Или просто Джокер, этим всё сказано. Полыхающий фиолетовым ореолом астральный дух. Его кожа потемнела, а глаза… Боги, неподготовленный, хоть раз увидев такие глаза, мог бы навсегда остаться заикой.
А, подумать только, если бы во время нападения волколаков у Джокера было хоть немного другое настроение – и они могли бы остаться в живых. Был даже и такой расклад, что он бы тогда помог им громить город. И чёрта с два с ним что-нибудь потом сделали бы. Всем известна та простая истина, что не пойман – не вор. А словить себя Джокер не позволил бы. По части заметания следов, сокрытия улик и тому подобного он был дока.
***
«Убежала… Какая жалость…» - почти искренне расстроился Джокер, - «Ну ничего, я тебя найду… Потом… Может быть…»
Казалось бы, какая уж тут может быть романтика, после того, как он кишки и свежее мясо по всей площади размазал, отвратительно бесформенные лужи крови кругом, но этот парень относился к жизни много проще. Именно такие, как он, во всяких там боевиках и ужастиках страстно целуются по-французски с обожаемой подругой, стоя вместе с ней на сооружённой ими же горе изуродованных до того, что даже человеческие тела не опознать, но, притом, ещё не успевших остыть трупов. Да. После такого месива даже сильнейшие и старейшие оборотни не смогли бы регенерировать. Тем более что их кровь, мозги, внутренности чрезмерно перемешались, лишив несчастных всякой возможности возродиться. Да и не тянули они на высших. Ну никак не тянули. С высшими пришлось бы в несколько раз больше повозиться. Это был бы настоящий бой, без всякого окончания «ня». Скажем прямо, эти и на средних-то похожи не были, ну ни дать ни взять желторотые юнцы, возможно, это их первая большая охота. Впрочем, угрызения совести Джокера ничуть не терзали. Напросились – получили. Подумаешь, несколькими псинами меньше.
«Нет, ну что за приземлённый и скучный ныне народ пошёл! Ни с кем нельзя нормально развлечься… Одним вампирам и некрофи… Тьфу, некромантам можно отдать должное. Хоть они и мерзкие отморозки, зато с ними не соскучишься…» - губы Джокера снова разошлись в зловещей улыбке, а ещё спустя секунду он не выдержал и во весь голос расхохотался, не в силах себя остановить. В этих резких звуках, разнёсшихся по округе, не было ровным счётом ничего нормального, человеческого.
«Клянусь пузом Вельзевула, гады, вы могли заставить меня менять мои планы на эту ночь, однако испортить моё настроение у таких, как вы, кишка тонка!»
И Джокер прогулочной походкой довольного миром и собой человека направился куда глаза глядят, прикидывая на ходу, чем бы таким ему стоило бы теперь заняться. Оставленный на городской площади омерзительный с точки зрения многих обывателей бардак ничуть не заботил легкомысленного шута. Ведь уборщиком-то он отнюдь не нанимался, и не собирается.

11. Ключ из правил:
Зачем? Я их сам писал.

Об игроке:
1. Связь с Вами:
Скайп: scythe_of_death.
Аська: 571699763.
Телефон (при крайней необходимости): +7 (911) 209-24-77.

2. Время посещения форума:
При наличии Интернета – постоянно. Об отсутствиях постараюсь сообщать лично или через соадминов. Прошу учесть, что я учусь в ВУЗе и имею другие важные дела в реале, но могу заверить, что при всякой возможности я появляюсь здесь и готов ответить на любые вопросы, оказать любую помощь и т. д.

3. Опыт игры:
Больше 6 лет.

4. Как нашли форум:
Аз есмь создатель его…